Макариевские образовательные чтения

О творчестве, о жизни, о войне

03 Ноябрь 2022

Гость XV Макариевских образовательных чтений прозаик, поэт, театральный художник, реставратор Василий Дворцов встретился со студентами и преподавателями техникумов и колледжей Томска и Северска.

Автор романов, повестей, публицистических статей, участник жюри многих литературных конкурсов рассказал о своем жизненном пути, творчестве, поделился размышлениями об актуальных событиях наших дней.

Встреча состоялась 31 октября в областной библиотеке им. А.С. Пушкина. Предлагаем вашему вниманию некоторые моменты монолога писателя.

О духовном отце

- С отцом Иоанном (Луговских) (ныне почивший архимандрит, один из основателей Свято-Никольского монастыря в селе Могочино, - авт.) я познакомился в Новосибирске, когда его только рукоположили. Тогда я расписывал храм в Черепанове Новосибирской области. Потом его перевели… Как перевели… Его вызвал особист черепановский и сказал, что ему нужна информация о местных верующих людях. А когда получил отказ от сотрудничества, особист пригрозил: «Я тебе устрою!». Отец Иоанн ответил: «Ладно, я – монах, потерплю». И оказался в Могочино. Там был лесозавод. Если кто знает, что такое лесозавод, понимает, что там кровью многое пропитано…

С нуля, тяжело, строился храм. Потом я его начал расписывать, и в 99-м году, когда уже почти заканчивал, он сгорел. Года два я не мог взять кисточку в руки и тогда написал первый большой роман «Аз буки ведал».

О малой родине

- Третий мой роман – «TERRA ОБДОРИЯ». В свое время, когда я в Молчанове учился (В. Дворцов родился в Томске в 1960 году, окончил школу в селе Молчаново, - авт.), к восьмому классу прочитал всю детскую библиотеку, а потом записался во взрослую…

В этом романе много веселых и разных приключений,  история первой любви… Молчанов – один из казаков, основатель этого села. Интересно, что там рядышком – могилы остятских князей средневековых и стоянка охотников на мамонтов Западной Сибири.

Удивительный момент малой родины! Когда начинаешь погружаться  в ее историю, вдруг видишь, что это – бездонный колодец. Ты просто уходишь, уходишь в глубину истории. В самом деле, люди приходят, селятся где-то у реки – дорог нет, можно только по реке двигаться. Проходит сто-двести лет, вдруг этот народ исчезает. Почему? Уходит или вымирает… И еще лет сто-двести пустоты, и приходит какое-то племя, и оно селится на том же самом месте. Задача была – пробудить интерес у ребят к истории своей малой родины. Может быть, когда-нибудь, и вы будете это читать.

Национализм – какой он?

- Из серии моих повестей первая – воспоминания о том, как я начинал реставратором работать. Пришел в советское время в Церковь. Это было – как попасть на Луну: перевернутый мир, в котором все не так, как у всех. Тем более, что дело происходило в Молдавии. Меня перебросили туда из «Росреставрации», и церковь была моим первым объектом.

В Молдавии я столько пережил… Очень многие мои представления о жизни были сломаны. Представьте себе – вы все знаете, что такое Западная Сибирь. У нас в Молчанове жили русские, поляки, украинцы, белорусы, немцы, латыши, татары. Да, старики за забором могли по-немецки говорить или по-татарски. Но для нас всегда была важна не национальность, а личные качества. И вдруг приезжаю в Молдавию, и мне говорят: «Личные качества – это не важно! Важно, какой ты крови!». Я впервые узнал, что существует национализм. Это было одним из таких ударов! И я уже долго такой, ударенный, по жизни ходил…

Про Антона Павловича и памятник в Томске

- Чеховеды много лет задаются вопросом, зачем Чехов поехал на Сахалин? Ехать туда через всю великую империю, чтобы посмотреть на сборище моральных уродов? Не получалось ответить на этот вопрос, и я его изменил так: «От чего Чехов поехал на Сахалин?». И посыпалась куча ответов. Все сложилось в один: человек просто бежал из Москвы куда глаза глядят. И донесло его до города Томска, распутица заставила ждать пересадки с саней на телегу. И здесь из него потекло все наболевшее.

Не виноват Томск, что из него вытекал Чехонте… произошел нервный срыв. А дальше - такая же плохая дорога, тяжелые условия бытовые, те же клопы… Доезжает до Иркутска, Красноярска… Очень четко видно по письмам, когда он приезжает на остров и не знает, зачем. Ему все неинтересно, и два года он не может ничего написать про Сахалин.

Говорят, что на Сахалин поехал Чехонте, а вернулся оттуда Чехов. Это здесь, в Томске, с ним произошла перемена. Томск может гордиться, что из Чехонте здесь родился Чехов! И очень жалко, что ему такой памятник поставили. Не нужен он! Не делает это чести тем, кто трет ему нос…

О любви, войне и народных героях

- Мне удалось заставить читателя полюбить главного героя. При том, что в этой повести («Тогда, когда случится», - авт.) только один убитый главный герой. Но, по признанию критиков, это - самая тяжелая повесть о войне. Потому что не надо наваливать кучу трупов, а достаточно смерти любимого человека, чтобы горе было вселенским.

Народный герой – это либо святой, либо стремящийся к святости, потому что начало героизма – это победа в себе слабости, зла, греха. От Ильи Муромца движемся, и народ может полюбить только такого героя, который, может быть, и не был святым, но стремился к святости. Если же это был разбойник, и такой придуманный герой раскручивается, навязывается, в народе не будет любви к нему.

Про Донбасс и женские глаза

- Самое страшное на войне – это женские глаза. Нигде такой боли и такой скорби, как в глазах женщин, возле которых рвутся снаряды и гибнут люди, я не видел. Невозможно смотреть – стыдно, потому что ты не защитил. Отводишь взгляд, когда перед тобой – мать. Ее ребенку три года или тридцать, или шестьдесят, все равно это – ребенок,  и перед тобой – мать. Эти богородичные прожигающие глаза… Причем там нет истерики никакой. Что удивительно, на Донбассе мгновенно все прибирается: тут же заровняли воронку, дырочки закрасили на заборе, стекла заменили или пленкой закрыли. Это – желание жить полноценно, настоящей мирной жизнью.

Я выступал в Донецке и Луганске… Там дети ходят в школу, студенты в университет. А на его дверях приклеена скотчем бумажка: «С оружием не входить»… И постоянно бухает. Люди привыкли, уже не реагируют.

Почему война всегда священная?

- Я, не будучи военным, пришел к страшному пониманию: когда общество заходит в тупик, понятия добра и зла размываются, и мир начинает погибать сам от себя, Господь открывает Алтарь. Алтарь для чего служит? Для жертвоприношения. И война – это тот священный Алтарь, где приносятся жертвы молодых здоровых ребят, чтобы их ровесники и потомки были счастливы. Не имеет права быть несчастным человек, за которого пролито столько крови. Вот это – священство войны. Ужасно, когда люди начинают торговаться с Богом, говорят: «А если бы ситуация пошла вот так, спасено было бы столько-то тысяч человек… Они бы не погибли. А если бы так.., то полмиллиона бы не погибли». Вы о чем?! Нагрешили столько, что нужно было много смертей молодых и красивых людей, чтобы искупить этот грех. Ведь война – это подведение итогов. И то, что мы сейчас переживаем эту войну, побуждает нас оглядываться на десять-двадцать-тридцать лет назад: что же мы натворили такого, что сейчас родные должны пойти на фронт? Что мы, старшее поколение, натворили такого, за что наши дети будут умирать?!

Я был мальчишкой, и мы ходили в баню. Там были старики с культями, и мы им таскали шайки с водой, мылили спины. А сейчас я насмотрелся столько культей… Теперь молодые ребята с культями, без рук, без ног сидят… И ничего от тебя не требуется для них, кроме сердечного тепла.

Записала Ирина Киселёва

Фото: Станислав Мезенцев

назад к списку новостей